Усилия не остаются незамеченными. Самый яркий пример — Карабаш (Челябинская область). Совсем недавно город считался зоной экологического бедствия, был известен «марсианскими» ландшафтами, красными лужами и ядовитозелеными реками. Но главный загрязнитель территории — комбинат «Карабашмедь», управляемый Русской медной компанией (РМК), полностью модернизировали, в обновление производства вложили 120 млн долларов. В итоге в прошлом году комбинат получил от российского правительства звание «Лидер природоохранной деятельности в России».

Наиболее вредные для здоровья вещества, содержащиеся в выбросах металлургических предприятий, распространяются на непредсказуемые расстояния. Поэтому никто не владеет реальной информацией о загрязнении территорий, считающихся экологически благополучными
Рост металлургических производств неизбежно увеличивает нагрузку на окружающую среду. Особенно это заметно на Урале, где они концентрируются. По данным министерства природных ресурсов Свердловской области, из 180 млн тонн отходов, попадающих в окружающую среду ежегодно, 105 миллионов (58%) приходится на металлургию. Неблагополучную экологическую ситуацию в регионе отмечают и международные наблюдатели. Так, в последнем докладе Blacksmith Institute (США), занимающегося вопросами экологии, в числе 300 самых грязных городов развивающихся стран назван Магнитогорск (Челябинская область), в котором работает Магнитогорский меткомбинат. Российским металлургам, активно выходящим на публичные рынки заимствований, такая «слава» ни к чему. Поэтому они все больше внимания уделяют программам снижения негативного воздействия на окружающую среду: внедряют безопасные технологии, современные системы очистки, международные экологические стандарты.

Дальше не значит чище— Виктор Николаевич, какие исследования проводил ваш институт и что они показали?

Впрочем, высокие звания отходят на второй план: каждого в первую очередь волнует его собственное здоровье. О том, насколько серьезно на него влияют металлургические компании и эффективна ли экологическая политика металлургов, разговор с директором Института промышленной экологии Уральского отделения РАН, членомкорреспондентом РАН, профессором Виктором Чукановым.

В первую очередь нас волнует здоровье населения, особенно заболеваемость детей. Мы работаем в тесном контакте с медиками: у нас есть лаборатория экологической медицины, ее главный научный сотрудник — проректор по науке Уральской медицинской академии Владимир Шилко. В Екатеринбурге создана больница детской экопатологии — первая на Урале, да и в стране, наверно.

— Институт занимается комплексной оценкой экологического состояния территории. В силу специфики региона мы проводим исследования в промышленных центрах, где главными загрязнителями являются металлургические производства. Благодаря нашему институту, первым городом в стране, получившим статус зоны чрезвычайной экологической ситуации не по политическим соображениям, а по научно обоснованным критериям, стал КаменскУральский. Вторым — Орск. По поручению Минприроды институт занимался апробацией критериев соответствия территории зонам чрезвычайной экологической ситуации и экологического бедствия. На их основании теперь мы можем оценить место того или иного города по шкале экологической напряженности. Первая наша работа была посвящена промышленной агломерации Первоуральск — Ревда. Тогда мы стали понимать: количество и составляющие выбросов, конечно, важны, но главное — как загрязнения распределяются по территории.

— Почему?

В ходе исследований мы столкнулись с парадоксальными вещами. Сначала нас озадачили медики: они не понимали, почему на чистой, казалось бы, территории вдруг выявляется повышенная заболеваемость. Довольно часто получалось, что вблизи источника загрязнения дети болеют в среднем меньше, чем вдали от него.

Мы стали разбираться, оказалось действительно интересно. Из трубы любого металлургического предприятия летят аэрозоли. Они бывают нерастворимые и растворимые. Поведение первых описывается традиционными методами, применяемыми во всем мире. Но совсем иначе дело обстоит со вторыми: зоны их концентрации расположены на непредсказуемом расстоянии от источника. А для здоровья эти соединения гораздо опаснее: они поступают прямо в кровь и сразу воздействуют на внутренние системы организма.

— Теоретически метод оценки загрязнения территории строился на том, что по мере удаления от источника происходит плавное снижение уровней загрязнения территории: чем дальше от трубы, тем вредных веществ меньше. Если известно предприятие, известен и спектр выбрасываемых веществ, а на каждое вещество есть свои реакции организма. И вдруг там, где должны были наблюдаться эти реакции, их не обнаруживают, а там, где их быть не должно, они появляются.

Мы с таким эффектом столкнулись в 90-м году в Первоуральске, когда исследовали загрязнение территории от Среднеуральского медеплавильного завода (Ревда). По расчетам, санитарно-защитная зона вокруг завода лежит в пределах двухпяти километров. От завода до центра Первоуральска примерно 8 километров. А мы проводили измерения еще дальше. Так вот, там концентрация кадмия оказалась выше, чем на границе санитарно-защитной зоны.

Качественное объяснение этого явления таково: твердые аэрозоли вылетают из трубы, крупные их частицы опускаются на землю вблизи предприятия за считанные секунды, помельче — за минуту. Самые мелкие могут летать в воздухе десятки минут. Если это нерастворимые фракции, то вода в атмосфере покрывает частицу пленкой, ее размер увеличивается, она становится тяжелее и осаждается. Растворимые соединения дольше находятся в атмосфере, скорость конденсации у них меньше: частичка вступает во взаимодействие с влагой, поэтому растет медленнее и успевает улететь за несколько километров. Таким образом, зоны, пригодные для проживания, и зоны чрезвычайной экологической ситуации могут находиться на непредсказуемом расстоянии от источника. Кроме того, загрязнение территории растворимыми фракциями носит характер пятен.

— О загрязнении атмосферы говорит состояние снега. Ветер может менять направление, а в среднем над определенной территорией загрязнение будет устойчивым. В данном случае снеговая съемка — самый объективный метод оценки, стандартными методами потребовалось бы выставлять 250 постов наблюдения. Мы делаем съемку за весь период залегания снега в течение года, это примерно четыре месяца.

Побочные дефекты
— Насколько точно можно определить зоны загрязнения?

— Печальные. На основании расчетов у нас устанавливаются санитарно-защитные зоны вокруг предприятий, и для людей, там проживающих, разрабатываются специальные программы профилактики. Обычно о них говорят с высоких трибун, выделяются большие деньги из бюджетов, выдаются лекарства, сорбенты. Людям искренне хотят помочь. Но если вас лечат от того, чем вы не болеете, в лучшем случае ничего не произойдет. А когда в Карабаше детям, проживающим в непосредственной близости от медеплавильного комбината, начинают проводить профилактику против свинца, меди, кадмия, при том что их содержание в атмосфере ниже ПДК, это может навредить: лекарства всегда обладают побочными эффектами.

— Каковы последствия неадекватной оценки загрязнения?

— Борьба за сокращение выбросов, конечно, приносит результаты. Например, то, что сделали в Карабаше, весьма существенно: там провели полную модернизацию производства, установили современные системы очистки, рукавные фильтры. Об эффективности мы можем судить на основании наших исследований. Мы сделали снеговую съемку зимой 2004/05 годов и повторили ее в 2005/06 годах. Причем пробы отбирались в тех же местах: спутниковая связь позволяет делать это с погрешностью два-три метра. Индикатор общего содержания загрязняющих веществ в снеге — пыль. Так вот, если для больших городов нормой выбросов считается от 200 до 400 кг на кв. километр, то в Карабаше сейчас — 100 — 150 кг. То есть территория за пределами санитарно-защитной зоны там чище, чем в Екатеринбурге. По всем металлам нагрузка на окружающую среду снизилась в среднем в пять раз. Выбросы твердых фракций кадмия (канцероген) уменьшились в шесть раз, цинка — в восемь, ртути — в 40 раз. Территория (за исключением прилегающей к комбинату) теперь благополучна. Почва, безусловно, осталась грязной, она очищается медленнее.

Экология без паспорта
— В последнее время металлурги все чаще демонстрируют заботу об экологии. Насколько эффективны принимаемые ими меры?


Виктор Чуканов

Медики говорят, что экологически обусловленные заболевания примерно на 70% зависят от загрязнения атмосферы, 10% дает вода, затем продукты питания и условия жизни. Поэтому если есть реальное уменьшение выбросов, можно говорить об эффективности экологической политики. Другая важная часть — влияние на здоровье населения. А это можно понять, только зная реальное загрязнение территории. И если с первой частью дела обстоят благополучно, то со второй — полный провал.

— Большинство уральских меткомпаний заявляют о том, что прошли сертификацию по стандарту ISO 1400 Это спасет нас от выбросов?

Ни в одном городе России вам никто не скажет, какова экологическая ситуация в конкретном месте. Потому что все меняется на расстоянии 200 — 250 метров. Мы делали снеговую съемку Железнодорожного района Екатеринбурга и получили интересную картину. Там по соседству расположены два квартала, один удовлетворяет санитарным нормам, а другой — зона чрезвычайной экологической ситуации. Посмотрели в обеих зонах детские сады, выяснили: там, где грязно, детишки болеют чаще. Казалось бы, перенесите детский сад через дорогу, и проблема будет решена. Но эти данные, к сожалению, городским властям не нужны. Еще менее заинтересованы в них бизнесмены: если информацию обнародовать, многие разорятся. Например, строится дом в загрязненной зоне, там вообще жить нельзя: кто же будет покупать квартиры? Мы еще десять лет назад предлагали отделу архитектуры Екатеринбурга сделать экологический паспорт города. Сначала эта идея приветствовалась, но до реализации дело не дошло.

Сделать металлургическое предприятие практически безвредным можно за счет внедрения новых технологий. Но еще важнее знать реальную экологическую обстановку. Если предприятие не может отселить людей из конкретного дома или квартала, для помощи им оно должно создавать целевые адресные программы.

— Вряд ли. Это всего лишь система экологического менеджмента. Она говорит о том, что у металлургов на каждой стадии производственного цикла есть контроль: берется сырье определенного состава, не отклоняется температура печи и т.д. Мы работу по внедрению этих стандартов для предприятий также проводим. Это дает результаты в плане предупреждения аварий, но от выбросов не спасает.

Институт промышленной экологии УрО РАН
Создан в 1992 году на базе Научно-инженерного центра экологической безопасности, организованного в 1989 году. Разработал программу радиационной реабилитации Уральского региона, занимается исследованием долгосрочных последствий радиоактивного загрязнения для окружающей среды и здоровья населения. Проводит комплексный анализ проблем экологически неблагополучных индустриальных центров.